Обманутые надежды – это сильнейшее нейробическое упражнение, взрыв мозга, выход из зоны комфорта. Именно таким и оказался для нас этот спектакль в стиле «вербатим».

Шли на историю про то, как люди обретают себя и ощущение счастья и гармонии, но… если кто-то из героев и обрел ощущение гармонии, то зритель уж точно гармонии не найдет. Несмотря на то, что руководитель курса и анонсировал, что его студенты набрали светлые «нечернушные» истории, все же было в этих историях что-то из разряда «как тяжела жизнь», «будни народа простого», «вот бросить бы все и уехать», разбавленные современным танцем в виде «все мы пионеры-коммунисты-иногда фашисты» или гимнастических упражнений типа йога, современной музыкой в исполнении шариковой ручки по неровной столешнице стола или горлового пения по нотам в стиле храпа или полоскания горла.

Истории о попытках обрести свободу, обрести весь мир, уехать отсюда. Собственно, начинается рассказ с письма, в который вставлен монолог о свободе. Письмо прочитано хором и в направлении от зала. Как будто и не стоит говорить сюда, когда образ счастья и свободы в другом направлении.

Точно я не узнала автора монолога. Я бы сказала, что это Бродский, ибо упоминается билет в Вену, но также упоминалась дата – 1976 год, а Бродский уехал в 1972. Но в общем-то это и не важно… Поиск счастья. Объехать весь мир и быть готовым остаться в любой момент. « — Где ж лучше? — Где нас нет » И все же можно жить здесь и сейчас. И с обожженным лицом, спрятанным под паранджей, и с отмороженными пальцами, и с астмой в каком-то приюте… и на краю света, делая массаж живота и вкладывая в это особый философский смысл.

Эта была женская часть спектакля. Есть еще и мужская, но, когда будет показана она, непонятно. Но в данной части истории все монологи были женскими, исполненные прекрасно, проникновенно, но… порой непонятно… Впрочем, это не совсем и истории, но обрывки мыслей, охов, чаяний… обрывки дней…

Заканчивается сменой веков, сменой президентов, Новым годом (дадада! Это было еще одна история про новый год). А потом свет погас, а когда включился, то на сцене была одна только собачка породы шпиц. Зал неловко захлопал, собачка радостно начала вилять хвостом, будто это она была центром внимания. Зал смолк. Ничего не изменилось. Собачка стояла на сцене, актеры не появились. Первые неробкие зрители встали и вышли из зала. Собачка залаяла, будто подбадривая всех: «ну а вы что же!». Я тоже вышла и увидела в фойе растерянную капельдинера. Ее уже несколько раз спросили, действительно ли актеры не выйдут на поклоны. Капельдинер не знала. Я обернулась и увидела еще более растерянных зрителей с букетами. Они явно не ожидали, что их будет некому подарить.

Выходя я почему-то ожидала увидеть актеров, стоящих на улице и аплодирующих зрителям. Для меня это показалось бы концептуальным – перевернуть зал со сценой, чтобы было непонятно, чьи же мысли были подслушаны, мы узнавали истории, или актеры узнавали нас. Но до такого перевертыша в этот раз не дошли…